Итак, на следующий день вечером мы снова встретились, чтобы обо всем
договориться и обсудить наши планы. Гаррис сказал:
- Во-первых, нужно решить, что надо брать с собой. Возьми-ка кусок
бумаги, Джей, и записывай. А ты, Джордж, достань прейскурант бакалейной
лавки. Пусть кто-нибудь даст мне карандаш, и я составлю список.
В этом сказался весь Гаррис, - он так охотно берет на себя всю тяжесть
работы и перекладывает ее на плечи других.
Он напоминает мне моего бедного дядю Поджера. Вам в жизни не
приходилось видеть в доме такой суматохи, как когда дядя Поджер брался
сделать какое-нибудь полезное дело. Положим, от рамочника привезли картину
и поставили в столовую в ожидании, пока ее повесят.
Тетя Поджер спрашивает, что с ней делать. Дядя Поджер говорит:
- Предоставьте это мне. Пусть никто из вас об этом не беспокоится. Я
все сделаю сам.
Потом он снимает пиджак и принимается за работу. Он посылает горничную
купить гвоздей на шесть пенсов и шлет ей вдогонку одного из мальчиков,
чтобы сказать ей, какой взять размер. Начиная с этой минуты, он постепенно
запрягает в работу весь дом.
- Принеси-ка мне молоток, Уилл! - кричит он. - А ты, Том, подай
линейку. Мне понадобится стремянка, и табуретку, пожалуй, тоже захватите.
Джим, сбегай-ка к мистеру Гогглсу и скажи ему: "Папа вам кланяется и
надеется, что нога у вас лучше, и просит вас одолжить ваш ватерпас". А ты,
Мария, никуда не уходи, - мне будет нужен кто-нибудь, чтобы подержать
свечку. Когда горничная воротится, ей придется выйти еще раз и купить
бечевки. Том! Где Том? Пойди сюда, ты мне понадобишься, чтобы подать мне
картину.
Он поднимает картину и роняет ее. Картина вылетает из рамы, дядя
Поджер хочет спасти стекло, и стекло врезается ему в руку. Он бегает по
комнате и ищет свой носовой платок. Он не может найти его, так как платок
лежит в кармане пиджака, который он снял, а он не помнит, куда дел пиджак.
Домочадцы перестают искать инструменты и начинают искать пиджак; дядя
Поджер мечется по комнате и всем мешает.
- Неужели никто во всем доме не знает, где мой пиджак? Честное слово,
я никогда еще не встречал таких людей! Вас шесть человек, и вы не можете
найти пиджак, который я снял пять минут тому назад. Эх вы!
Тут он поднимается и видит, что все время сидел на своем пиджаке.
- Можете больше не искать! - кричит он. - Я уже нашел его.
Рассчитывать на то, что вы что-нибудь найдете, - все равно что просить об
этом кошку.
Ему перевязывают палец, достают другое стекло и приносят инструменты,
стремянку, табуретку и свечу. На это уходит полчаса, после чего дядя Поджер
снова берется за дело. Все семейство, включая горничную и поденщицу,
становится полукругом, готовое прийти на помощь. Двое держат табуретку,
третий помогает дяде Поджеру взлезть и поддерживает его, четвертый подает
гвоздь, пятый - молоток. Дядя Поджер берет гвоздь и роняет его.
- Ну вот, - говорит он обиженно, - теперь гвоздь упал.
И всем нам приходится ползать на коленях и разыскивать гвоздь. А дядя
Поджер стоит на табуретке, ворчит и спрашивает, не придется ли ему торчать
там весь вечер.
Наконец гвоздь найден, но тем временем дядя Поджер потерял молоток.
- Где молоток? Куда я девал молоток? Великий боже! Вы все стоите и
глазеете на меня и не можете сказать, куда я положил молоток!
Мы находим ему молоток, а он успевает потерять заметку, которую сделал
на стене в том месте, куда нужно вбить гвоздь. Он заставляет нас всех по
очереди взлезать к нему на табуретку и искать ее. Каждый видят эту отметку
в другом месте, и дядя Поджер обзывает нас одного за другим дураками и
приказывает нам слезть. Он берет линейку и мерит снова. Оказывается, что
ему необходимо разделить тридцать один и три восьмых дюйма пополам. Он
пробует сделать это в уме и приходит в неистовство. Мы тоже пробуем сделать
это в уме, и у всех получается разный результат. Мы начинаем издеваться
друг над другом и в пылу ссоры забываем первоначальное число, так что дяде
Поджеру приходится мерить еще раз.
Теперь он пускает в дело веревочку; в критический момент, когда старый
чудак наклоняется на табуретке под углом в сорок пять градусов и пытается
отметить точку, находящуюся на три дюйма дальше, чем он может достать,
веревочка выскальзывает у него из рук, и он падает прямо на рояль.
Внезапность, с которой он прикасается головой и всем телом к клавишам,
создает поистине замечательный музыкальный эффект.
Тетя Мария говорит, что она не может позволить детям стоять здесь и
слушать такие выражения.
Наконец дядя Поджер находит подходящее место и приставляет к нему
гвоздь левой рукой, держа молоток в правой. Первым же ударом он попадает
себе по большому пальцу и с воплем роняет молоток прямо кому-то на ногу.
Тетя Мария кротко выражает надежду, что когда дяде Поджеру опять захочется
вбить в стену гвоздь, он заранее предупредит ее, чтобы она могла поехать на
недельку к матери, пока он будет этим заниматься.
- Вы, женщины, всегда поднимаете, из-за всего шум, - бодро говорит
дядя Поджер. - А я так люблю поработать.
Потом он предпринимает новую попытку и вторым ударом вгоняет весь
гвоздь и половину молотка в штукатурку. Самого дядю Поджера стремительно
бросает к стене, и он чуть не расплющивает себе нос.
Затем нам приходится снова отыскивать веревочку и линейку, и
пробивается еще одна дырка. Около полуночи картина, наконец, повешена -
очень криво и ненадежно, - и стена на много ярдов вокруг выглядит так,
словно по ней прошлись граблями. Мы все выбились из сил и злимся - все,
кроме дяди Поджера.
- Ну, вот видите! - говорит он, тяжело спрыгивая с табуретки прямо на
мозоли поденщице и с явной гордостью любуясь на произведенный им
беспорядок. - А ведь некоторые люди пригласили бы для такой мелочи
специального человека.
Я знаю, Гаррис будет таким же, когда вырастет. Я сказал ему это и
заявил, что не могу позволить, чтобы он взял на себя столько работы.
- Нет, - сказал я, - ты принесешь бумагу и карандаш, Джордж будет
записывать, а я сделаю остальное.